Будущее католицизма: каким путем движется церковь и каким путем она должна идти. Сейчас продолжаются рассуждения по поводу наследства, которое останется после последнего папства — ошибки, двоякие заявления, углубление скандалов.

Некоторые эксперты в делах Ватикана испытывают также определенные трудности в своих попытках найти правильное место для Папы Бенедикта XVI в широком спектре событий истории католицизма. Символизировал ли период его правления конец определенной эпохи? Или, скорее, начало чего-то нового? Или Папа просто отбывал свое время на должности понтифика?

Американский католик-консерватор Джордж Вайгель в своей новой книге «Евангелический католицизм» излагает четкие взгляды на то, в каком направлении движется церковь и куда она должна идти. Он является поклонником обоих последних понтификов — Бенедикта XVI и его польского предшественника Иоанна Павла II, — и он утверждает, что их обоих можно похвалить за то, что они начали новый этап католической истории, он называет этот этап «евангельским» периодом католицизма, в отличие от «контр-реформации» в католицизме — периода, который царил на протяжении большей части последних 500 лет.

Фаза контрреформации, как видит ее Вайгель, была оборонительной. Это означало, что католицизму пришлось привлекать свои основные доктринальные ресурсы, чтобы противостоять вызовам протестантизма, научной революции и началам модернизма. Новый евангельский период католицизма, сторонниками которого были двое последних Пап, является более активным, готовым предложить упорную критику ненадежного мира.

Для Вайгеля слово «евангельский» не означает, что Церковь должна смягчить свои доктринальные разногласия с христианами, которые являются евангелистами в традиционном понимании этого слова, то есть теми упрямыми протестантами, что основывают свою веру на неукоснительном толковании и изучении Библии и подчеркивают необходимость повторного рождения человека.

Однако он утверждает, что католики и протестанты должны совместно бороться против таких мнимых врагов, как релятивизм и либерализм. Действительно, Вайгель долгое время работал над созданием тактического союза между католиками, либеральными протестантами и другими консерваторами. Он был одним из подписантов в 1994 году документа под названием «Евангелисты и католики вместе». Этот документ призывает к совместной борьбе против абортов и эвтаназии, а также к обороне основ традиционной семьи.

Кроме того, католицизм Вайгеля должен разделить многие характерные признаки с традиционным евангелизмом: он должен быть неугомонным, непримиримым и готовым к упорной борьбе, а не к заключению компромиссов, особенно по таким вопросам, как половые отношения и рождаемость. Вайгель делает необычное для себя как для католика предположение, что этот обновленный католицизм имеет акцент на необходимости личных взаимоотношений с Иисусом Христом.

Никто не может обвинять Вайгеля в простом пособничестве здравому смыслу. Ведь для либеральных католиков и других заинтересованных наблюдателей представляется очевидным, что проблемы, связанные со злоупотреблениями властью священнослужителями и уменьшением количества священнникив, необходимо решать, открыв доступ к жреческой касте для мужчин, состоящих в браке. Но Вайгель мечтает о чем-то совсем другом: укрепление доктрины целибата священников и религиозных орденов, в которых мужчины и женщины свободно посвящают свою жизнь сдержанности и служению Богу в ответ на теорию гедонизма и самопоклонения, которыми, по его мнению, определяется современная эпоха.

Вайгель справедливо утверждает, что современный культ личности стал возможным, благодаря материальной и физической безопасности, однако этот культ не является последним словом в истории развития человеческих устремлений. У него есть большие надежды на церковь, которая должна бросить честный и благочестивый вызов современному миру скептичности.

Но все это кажется трудной задачей на фоне мрачных реалий современного католицизма. В очередной серии американской саги о злоупотреблении и уклонении от признания преступлений епархия Лос-Анджелеса освободила отставного кардинала-архиепископа от выполнения его обязанностей после публикации 12 тыс страниц доказательств, которые рассказывают тревожную историю о покрытии преступлений. Очень редки случаи, когда католики провозглашают горькую правду и к ним прислушиваются. Здесь можно назвать разве немецкого теолога-гея Давида Бергера, который настаивает, что за дымовой завесой гомофобного Тевтонского католицизма Бенедикта лежит субкультура двойных стандартов и высшей расы.

Конечно, если мечтам Вайгеля суждено сбыться и много верующих мужчин и женщин смогут добавить своей жизни альтруизма и целомудрия, тогда это действительно поддержит церковь. Но может ли на самом деле такое произойти? Это кажется маловероятным, однако с религией случаются странные вещи. Например, христианское возрождение, которое началось полвека назад в Лос-Анджелесе, когда люди вдруг начали падать в объятия друг другу и говорить странными языками. Таким было начало движения пятидесятников, охватившее богатые и бедные страны в ХХ веке, преодолевая на своем пути половые и культурные барьеры, расколы и частые финансовые скандалы.

Об этой истории с удивительной четкостью и деталями рассказывает в своей книге «To the Ends of the Earth» британский профессор религии и бывший священник пятидесятников Аллан Хитон Андерсон. Он объясняет, что это движение не ограничивается теми 300 млн людей, которые непосредственно относятся к церкви пятидесятников. Оно повлияло на все христианские конфессии, в том числе на римский католицизм, где харизматичные общины процветают даже в таких местах, как Франция, где христианство в целом пребывает в упадке.

Но по сравнению с новым явлением пятидесятников, католическая церковь обладает огромным историческим и институциональным багажом. Как бы сильно ни старался он превратиться в контр-культурного овода, у католицизма, как и раньше, будет испорчен имидж института, который слишком долго пользовался слишком большими богатствами и властью и злоупотреблял ими. Это не очень плодородная почва для будущего возрождения. Элегантно написанный манифест Вайгеля, безусловно, должен стимулировать консервативных католиков, мечтающих о новом видении того, как должны происходить процессы во времена следующего Папы. Но этот манифест не сможет убедить других сторонних наблюдателей, которые пытаются понять, как на самом деле будут разворачиваться события.